Евгений Миронов: «Мечтаю побить человека»

- Продюссированием я решил заняться от ужаса. Потому что часто приезжая на гастроли, меня постоянно что-то не устраивало в условиях работы. Это очень трудно - отвечать за каждый гвоздь в декорации, за подготовку актеров.

- Но играть не бросаете…

- Мне всегда везло на роли, да и сам я часто выбирал их себе. Играя Ивана Карамазова, Гамлета, Мышкина, Самозванца в «Борисе Годунове», я невольно изучаю своих персонажей, автора. Происходит взаимообмен. Ведь с одной стороны, роль становится только моей, потому что в нее перешла часть моих личных качеств. С другой стороны, я безусловно что-то приобретаю. Существует ответственность в работе актера. Ведь на него смотрит много людей. Они берут у персонажей какие-то качества. Особенно дети.

- Вы успели полюбить Москву?

- Очень люблю! Очень!

Я сам из провинции и знаю, как трудно пробиться в Москве. Но сегодня «трудно» уже не то слово. Невозможно. С одной стороны, все открыто, пожалуйста. С другой, все на коммерческие рельсы поставлено. Учиться — деньги, спектакль поставить — деньги, аренда площадки — вообще пиндык. На последнем Совете по культуре мне показалось, что президент как-то по-другому заговорил про культуру. Другим тоном. Тембр голоса изменился. Не просто — мы идем за спортсменами, а после нас только погода... Поэтому, если я в силах помочь кому-то из молодых и достойных, конечно, я буду это делать.

- А частенько отзываетесь о ней скептически. Особенно о москвичах.

- Тем самым я как бы огораживаю вновь прибывающих в нашу необъятную столицу. Потому что обжечься здесь можно очень сильно. В Москве даже не соблазнов много, а фальши. Так называемого гламура, странных бессмысленных сборищ - всего, что я лично терпеть не могу. Это не полезно ни для тела, ни для души. А так я Москву люблю. Люблю ритм ее — бешеный. Такого нет даже в Нью-Йорке.

- Ваше нынешнее состояние можно описать словом — «усталость»?

- Так и есть.

- Просто переработали, или это кризис среднего возраста?

- Нет, по-моему, через кризис среднего возраста я уже прошел. То есть, точно сказать не могу, но думаю, что это был именно он.

- И в чем он заключался?

- Ну, это так просто не объяснишь... Были и разочарования личного характера, и профессиональные поиски, и какая-то неудовлетворенность собой... А сейчас я себя просто немножко загнал, потому что одни обязательства наложились на другие. Мы уже год снимаем фильм «Апостол». Так получилось, что режиссера в процессе съемок уволили, и теперь кроме меня никто не знает, чем начиналась картина и чем она должна закончиться. И я вынужден быть кем-то вроде художественного руководителя, хотя в кино это смешно звучит. Я пригласил одного режиссера — он отснял часть, потом другого... Мало того, занимаюсь совершенно чуждыми мне проблемами, касающимися реквизита, места съемок...

- «Апостол» — это история про двух братьев? Один, шпион, по-моему, да?..

- Да, я играю двух братьев. Они из интеллигентной семьи, но один стал уркой, отсидел, немцы его завербовали и засылают сюда к нам, в Россию. Это почти документальная, между прочим, история. Наши его захватывают, хотят перевербовать, но он погибает, и тогда они с трудом находят его брата-близнеца. Он математик, тоже отсидел, но по политической статье — на Соловках, вышел, преподает где-то в Сибири. Его привозят, лепят из него такого же волка, каким был его брат, и разлучают с семьей, пока он не выполнит задание. Короче, он борется не столько за Победу, сколько за воссоединение с женой и сыном.

- Это опять сериал?

- Не сериал, а многосерийное кино. Как «Щит и меч», как «Место встречи...».

- А кем вы снимаетесь у Никиты Михалкова в «Утомленных-2» — не тем ли танкистом, который в 1936-м был очаровательным лейтенантиком?

- Совершенно верно. Я играю того же человека. Очень хороший эпизод Михалков придумал — я визжал от восторга, когда он мне позвонил и рассказывал, как это будет.

- Ну, а отдыхать-то собираетесь?

- Да. Я запланировал отпуск, но боюсь, что с непривычки у меня начнется ломка.

- Что именно запланировали, если не секрет?

- Уеду в Италию на целый месяц. Буду загорать и думать, чем мне заняться дальше. Очень много лежит сценариев, пьес, которые я здесь даже открыть не успеваю. Заберу все с собой. Правда, оттуда я хочу еще на пять дней выбраться на Авиньонский фестиваль, посмотреть спектакли и, может быть, познакомиться с кем-то из режиссеров на предмет приглашения в Театр Наций.

- На сегодня у тебя есть все формальные приметы успеха: звание народного, премии…Не пугают мысли: что дальше?

- Я их от себя гоню. Все идет своим чередом.

- Вам по жизни хоть чего-нибудь не хватает?

- Конечно. Не хватает детей.

- А в чем проблема?

- Да нет проблем. Я работаю над этим вопросом.

- Чем вы, оглядываясь назад — а в сорок уже вполне можно оглядываться, — гордитесь? Мол, вот этого у меня уже не отнимут.

- До нашего сегодняшнего разговора я об этом не задумывался... Ну, я не изменял своей главной любви в жизни — профессии. Были, разумеется, зоны турбулентности, когда меня слегка швыряло из стороны в сторону, но все равно — перед собой я честен. И если оценивать себя - это мое главное достижение. Я не сбился с курса.

- Для вас существуют авторитеты? Люди, к чьему мнению вы обязательно прислушаетесь?

-Такие люди есть. Они не публичные, не медийные. В самый пик успеха, когда чуть-чуть кружится голова,и я не чую земли под ногами, они мне об этом скажут. Безусловный авторитет для меня — Олег Павлович Табаков. Потрясающе, что он при такой нагрузке успевает думать о будущем. Строит школу для одаренных детей, которые приедут в Москву и будут иметь возможность не за евро, а за талант здесь учиться. Я смотрю на него и думаю: неужели не хочется залечь на дачу? А у него никогда и дачи-то толком не было, он несколько раз начинал строиться и так недостроенное продавал. Он не человек огорода, не человек шезлонга и с годами не меняется.

- Вы ни в какой партии не состоите?

- Нет!

- А, небось, зовут...

- Зовут. Во всяком случае, раньше звали. Но я всегда отвечал, что занимаюсь своим делом, за него отвечаю и надеюсь этим быть полезным обществу.

- А как вы строите отношения с желтой прессой?

- Никак. Я не владею источниками. Сам, разумеется, не читаю, а остальные мне ничего не рассказывают.

- Значит, в суд не подаешь. А мог бы — по примеру других звезд — заняться рукоприкладством?

- Очень хочу. Мечтаю побить человека.

- «Побить человека» — гениальный эпический заголовок «любить человека», «Побить человека»...

- Просто сволочь — пришел ко мне на день рождения, на 40-летие. Мы отмечали в ресторане, были самые близкие — шесть или семь человек. Пришел фотограф. Я его спросил: простите, вы кто? Он говорит: это хозяин ресторана попросил поснимать, чтобы вам завтра подарить — на память. А я, лопух, поверил. Сказал только: «Да, конечно, конечно, только пообещайте, что это не появится в печати». Он побожился, поцеловал крест, а наутро я увидел эту съемку в нескольких изданиях. Лицо его я запомнил. Но, к сожалению, я человек не тусовочный, а там, где бываю, пока его не встречал.