– Да, я сбросил специально для съемок 10 килограммов! Не сладко приходится, но что не сделаешь ради искусства. Почти не ел, пил воду и позволял себе немного сигарет. Сон, сауна, гантели…

– Не боитесь наносить такой удар по собственному организму?

– Я вообще не люблю преждевременно волноваться. Это очень женский взгляд – начинать переживать заранее, когда еще ничего не случилось. Мне кажется, пока все спокойно.

– У Вас главная роль?

– Я играю советского летчика, попавшего в плен к талибам. Мы арендовали самолет Ил-76, который по сюжету сажают талибы. Вот им я и порулю – специально занимался с инструктором. Конечно, меня подстрахуют. А риск в нашем деле всегда есть. На днях меня на съемках ранило осколком снаряда в ногу. Ничего, жив, царапины только остались.

Если человек хочет отдыхать и не хочет думать, зачем его силой гнать на серьезный фильм?

– Пункт о похудении был включен в контракт?

– Я хотел отвоевать у продюсеров большую сумму, но это не удалось. Я на мир вообще стараюсь смотреть оптимистически. Знаете, все проходит, и проходит достаточно быстро. И как только ты начинаешь существовать какими-то коротенькими периодами: сегодня-завтра, сегодня-завтра (отбивает ритм руками), становится намного легче.

– Эти же деньги Вы легко получили бы, не худея. Например, записавшись на выборы в какую-нибудь партию. Для Вас такой вариант приемлем?

– Не знаю… Мне хочется думать, что приятные мне люди идут в партию не из-за денег, а из-за каких-то внутренних убеждений. И, в общем, если они эти стойкие убеждения имеют, то правильно делают. Хотя, может, я не прав? Я-то точно такой аполитичный человек, что никогда никуда не вступлю. А становиться партийным членом ради того, чтобы проблемы свои решать, мне совестно. Нет, неловко! (Смеется.) А жажда власти меня, к счастью, не мучает.

– И чтобы заработать остается сниматься?

– Назовите мне хоть одну мою роль, в которой видно, что я снимался ради денег, а не получал удовольствие от игры! Если ты хороший режиссер, у тебя хороший сценарий, ты не можешь быть без денег! Хорошие сценарии в мире оторвут с руками! А так это все уловки для бездарностей или ленивых. Я сам как продюсер знаю: если человек принесет ломовой сценарий, то я найду деньги! Пролистайте журнал «Форбс». Олигархи готовы вкладывать деньги. Но нужно увлечь идеей!

– Достаточно одной идеи?

– Если продюсеры увидят, что я отвечу за эти деньги, – дадут. Я верну. Деньги же никто не дарит. В Америке актеры получают по 25 «лимонов» за роль, но деньги возвращают зрители – приходят и отдают. А если он хреновый артист, ему никто не заплатит. Вот Коппола однажды попал. Взял деньги в банке, снял фильм, а зритель на него не пошел. Он продал дома, все, но отдал долг. Семья переживала. Но он нашел силы и снял новый фильм и все вернул. Деньги – не цель. Порой, когда их мало, этого и не замечаешь. А когда становится больше, начинает не хватать. Яхта не такой длины, как хотелось бы.

– Яхта в Лос-Анджелесе?

– Яхта, дома, любимая работа. У меня все отлично, просто фантастически! Счастье? Это сиюсекундная вещь для артиста. Удалось, что-то сделал – ах, вот оно счастье! Потом посмотрел то, что ты за счастье принимал, оказалось ерундой. Жди следующий проект. Придет!

– И какие истории нравятся продюсерам? Американским продюсерам?

– Нравятся им, как и нам, простые, светлые, настоящие истории. Настоящие, а не вымученные сценаристами. Несмотря на абсолютную разность наших взглядов на жизнь (мы с Америкой – как две разные планеты), на откровенные и тонкие истории они откликаются так же чутко. Ведь эти самые простые вещи – любовь, разлука, предательство – оказываются универсальными.

Люди часто говорят: как увидеть Бога, где он? Надо наоборот: сначала что-то сделать, а потом Он, может быть, и появится, а может, и нет.

– Вы то уезжаете работать в Голливуд, то возвращаетесь. Не боитесь затеряться в современном российском кинематографе?

– Не знаю, если будет какой-то телевизионный проект, достаточно интересный для меня, почему бы нет? Но меня не зовут в сериалы!

– Где лучше – там или здесь?

– Мир сейчас настолько открыт, у тебя есть любая возможность: хочешь – играй на этой площадке, хочешь – лети за океан и работай там. Если у тебя есть что предъявить миру – предъявляй. Надо добавить чуть-чуть везения – и вперед. Да, с технологией мы им не конкуренты, с компьютерами нам управляться труднее, а что касается историй, «человеческого фактора», нам есть чем зацепить Запад.

– Вы долго пробивались: сначала Москву покорили...

– Да. Я начинал в Новосибирске. Шел, как танк. И сейчас иду. Я железный. (Улыбается.) Да, я щедрый. Если вижу, что человек действительно нуждается, отдам любую сумму враз, не пожалев! Это я в себе воспитал.

– Говорят, лично знакомы с Борисом Березовским?

– Да. Надо было познакомиться с прототипом своего героя в фильме «Олигарх», поскольку он жив. Интересный человек.

– Сначала «Олигарх», потом – «Папа»… Многие недоумевали, зачем Вы столько сил истратили на съемки собственного фильма, кстати, опять бросив Голливуд.

– Не побоюсь быть банальным и скажу: единственные люди, которые любят нас ни за что, – это наши родители. Я не могу найти на Земле другой такой бескорыстной, безумной, иногда отвратительной, нелепой любви, как любовь к своей крови, к своему продолжению. Видимо, в этой любви и заключается тот смысл, та ценность человеческой жизни, которую мы так долго и порой так безуспешно ищем. И я не мог не снять фильм об этом.

– Признайтесь, приятно ощущать себя победителем?

– В актерской профессии нет победителей. Это в спорте, если ты первым пришел к финишу, значит, первый. А мы, артисты, работаем в команде.

– А если Вас вдруг перестанут приглашать сниматься?

– Все может быть! Не нужно отчаиваться. Надо верить в судьбу и трудиться. Не будет съемок – ничего, поголодаю. Я без еды неделю могу прожить легко, только на водичке. Всегда нужно идти вперед, не киснуть. Если остановишься, сникнешь, то можешь не пройти все отмеренное тебе жизненное приключение!